гражданский долг поэтовнекрасов

Некрасов, Николай Алексеевич

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.





— поэт; родился 22-го ноября 1821 года в маленьком еврейском местечке Винницкого уезда Подольской губернии, где в то время квартировал армейский полк, в котором служил его отец Алексей Сергеевич Некрасов. А. С. принадлежал к обедневшей дворянской помещичьей семье Ярославской губернии; по обязанностям службы ему приходилось постоянно бывать в разъездах, преимущественно в южных и западных губерниях России. Во время одной из таких поездок он познакомился с семейством богатого польского магната, жившего на покое в своем имении в Херсонской губернии, — Андрея Закревского. Старшая дочь Закревского, Александра Андреевна, блестящая представительница тогдашнего варшавского света, девушка прекрасно образованная и изнеженная, увлеклась красивым офицером и связала с ним свою судьбу, выйдя за него замуж против воли родителей. Дослужившись до чина капитана, А. С. вышел в отставку и поселился в своем родовом имении сельце Грешневе, Ярославской губ., на почтовом тракте между Ярославом и Костромой. Здесь и прошли детские годы поэта, оставившие в душе его неизгладимое впечатление. В своем имении, на свободе, А. С. вел разгульную жизнь среди приятелей-собутыльников и крепостных любовниц, "среди пиров бессмысленного чванства, разврата грязного и мелкого тиранства"; этот "красивый дикарь" деспотически держал себя по отношению к собственной семье, "всех собой давил" и один "свободно и дышал и действовал и жил". Мать поэта, Александра Андреевна, выросшая среди неги и довольства, европейски воспитанная и образованная, была обречена на жизнь в глухой деревушке, где царил пьяный разгул и псовая охота. Единственным ее утешением и предметом горячих забот была многочисленная семья (всего 13 братьев и сестер); воспитание детей было самоотверженным подвигом ее непродолжительной жизни, безграничное же терпение и сердечная теплота победили под конец даже сурового деспота-мужа, а на развитие характера будущего поэта имели громадное влияние. Нежный и печальный образ матери занимает в творчестве Н. большое место: он повторяется в целом ряде других женщин-героинь, неотлучно сопровождает поэта всю его жизнь, вдохновляет, поддерживает его в минуты горя, направляет его деятельность и в последнюю минуту, у его смертного одра, поет ему глубоко трогательную прощальную песню (Баюшки-баю). Матери и неприглядной обстановке детства Н. посвящает целый ряд стихотворений (поэма "Мать", "Рыцарь на час", "Последние песни" и многие другие); в лице ее, по справедливому указанию биографов, он создал апофеозу русских матерей в частности и русской женщины вообще.

Все другие впечатления его детства были крайне безотрадны: расстроенные дела и огромная семья заставили А. С. Некрасова взять место исправника. Сопровождая отца во время его служебных поездок, мальчик имел возможность много раз наблюдать суровые условия народной жизни: вскрытие трупов, следствия, выколачивание податей и вообще дикие расправы, обычные в то время. Все это глубоко запало в его душу, и вступая из семьи в жизнь, Н. уносил накопившуюся в сердце страстную ненависть к угнетателям и горячее сочувствие к подавленным и трепетным рабам , завидующим житью последних барских псов . Его муза, выросшая в таких условиях, понятно, не умела петь сладких песен и сразу стала угрюмой и неласковой, печальной спутницей печальных бедняков, рожденных для труда, страданья и оков .

На 11 году Н. определили в Ярославскую гимназию, где он учился незавидно и, едва дотянув до пятого класса, принужден был оставить школу — отчасти из-за осложнений со школьным начальством, раздраженным его сатирическими стихами, уже тогда пользовавшимися у товарищей громадным литературным успехом. Отец, мечтавший о военной карьере сына, воспользовался этим и в 1838 г. отправил его в Петербург для определения в тогдашний Дворянский полк. С небольшой суммой денег в кармане, с паспортом недоросля из дворян и с тетрадкой стихов явился Н. из деревенской глуши в шумную столицу. Вопрос о поступлении в Дворянский полк почти уже был решен, когда случайная встреча с ярославским товарищем, студентом Андреем Глушицким и проф. духовной семинарии Д. И. Успенским побудила H. отступить от первоначального решения: беседы со студентами о преимуществах университетского образования так увлекли H., что он в категорической форме сообщил отцу о своем намерении поступить в университет. Отец пригрозил оставить его без всякой материальной помощи, но это не остановило Н., и он при содействии друзей, Глушицкого и Успенского, начал усердно готовиться к вступительному университетскому экзамену. Экзамена он, однако, не выдержал и по совету ректора П. А. Плетнева поступил вольнослушателем на историко-филологический факультет, на котором и пробыл два года (с 1839 по 1841 г.). Материальное положение Н. в эти учебные годы было крайне плачевное: он поселился на Малой Охте с одним из университетских товарищей, у которого жил, кроме того, еще крепостной мальчик; втроем они тратили на обед из дешевенькой кухмистерской не более 15 коп. Ввиду отказа отца приходилось добывать средства к жизни грошовыми уроками, корректурой и кое-какими литературными работами; все время уходило главным образом на поиски заработка. Ровно три года , — рассказывает Н., — я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе. Возьмешь, бывало, для вида газету, а сам пододвинешь себе тарелку с хлебом и ешь . Хроническое недоедание привело к полному истощению сил, и Н. серьезно захворал; молодой, крепкий организм вынес и это испытание, но болезнь еще более обострила нужду, и раз, когда Н., не оправившийся еще от болезни, вернулся в холодную ноябрьскую ночь домой от товарища, хозяин-солдат не пустил его в квартиру за неплатеж денег; над ним сжалился старый нищий и дал ему возможность переночевать в какой-то трущобе на 17-й линии Васильевского Острова, где на утро поэт нашел себе и заработок, написав кому-то прошение за 15 коп. Лучшие годы, проведенные в мучительной борьбе за существование, только усилили суровый тон музы Н., которая затем почувствовать свои страданья научила и свету возвестить о них благословила .

Для добывания скудных средств к существованию Н. пришлось прибегнуть к черному литературному труду в виде срочных заметок, отзывов о самых разнообразных книгах, стихотворений, переводов. Он пишет в это время водевили для Александринского театра, поставляет книгопродавцам азбуки и сказки в стихах для лубочных изданий, работает, кроме того, в разных журналах конца 30-х и начала 40-х годов и, главным образом, в Литерат. прибавлениях к Русскому Инвалиду , в Литературной Газете , в Пантеоне русского и всех европейских театров , издававшемся книгопродавцем В. Поляковым. Повести и стихи, печатавшиеся в Пантеоне , Н. подписывал Н. Перепельский и Боб . Там, между прочим, помещены водевили Н.: Актер (едва ли не первая роль, в которой знаменитый В. В. Самойлов имел случай показать свой талант) и Шила в мешке не утаишь , не вошедшие в собрание сочинений — стихотворение Офелия и перевод драмы La nouvelle Fanchon , под названием Материнское благословение (1840 г.). Бывший наставник пажеского корпуса Гр. Фр. Бенецкий помог в это время Н., предоставив ему в своем пансионе уроки по русскому языку и по истории, что значительно поправило дела поэта и даже позволило ему издать на сбережения сборник своих детских и юношеских стихотворений Мечты и Звуки (1840 г.), вышедший под инициалами Н. Н. Полевой похвалил автора, В. А. Жуковский посоветовал ему, еще до выхода сборника, снять с книги свое имя , хотя благосклонно отозвался о некоторых стихотворениях; но Белинский сурово осудил дебют Н., признав, что мысли, на которые наводит его сборник Мечты и звуки , сводятся к следующему: Посредственность в стихах нестерпима ( Отеч. Зап. , 1840 г., № 3). После отзыва Белинского Н. поспешил скупить Мечты и звуки и уничтожить их, а впоследствии никогда не хотел повторить их новым изданием (в собрание сочинений Н. они не вошли). Белинский был прав в своем резком отзыве, так как первый опыт Н. совершенно не характерен для него и представляет лишь слабое подражание романтическим образцам, вообще чуждым творчеству Н. (в сборнике помещены страшные баллады — Злой дух , Ангел смерти , Ворон и т. п.), и долго еще после этого Н. не решался писать стихов, ограничиваясь пока только ролью журнального чернорабочего.

Получив очень скудное образование и сознавая это, Н. в последующие годы старательно довершал его чтением европейских классиков (в переводах) и произведений родной литературы. В Пантеоне и в Литературной Газете он познакомился с известным писателем Ф. А. Кони, руководившим его первыми работами; помимо того, он, несомненно, находился под влиянием произведений Белинского. В начале 40-х годов Н. попал в число сотрудников Отечественных Записок и некоторыми рецензиями обратил на себя внимание Белинского, с которым тогда же и познакомился. Белинский сразу сумел оценить настоящее дарование Н.; понимая, что в области прозы из Н. не выйдет ничего, кроме заурядного литературного работника, Белинский, с свойственным ему одному увлечением, приветствовал стихотворения Н.: В дороге и К родине . Со слезами на глазах обнял он автора, сказав ему: Да знаете ли вы, что вы поэт и поэт истинный . Второе стихотворение К родине ( И вот они опять, знакомые места ) Белинский выучил наизусть и распространял среди своих петербургских и московских приятелей. С этого момента Н. стал постоянным членом того литературного кружка, в центре которого стоял Белинский, оказавший громадное влияние на дальнейшее развитие литературного таланта Н. К этому времени относится и издательская деятельность Н.: он выпустил целый ряд альманахов: Статейки в стихах без картинок (1843 г.), Физиология Петербурга (1845 г.), Петербургский Сборник (1846 г.), Первое апреля (1846 г.)· В этих сборниках кроме Н. принимали участие: Григорович, Достоевский, Герцен (Искандер), Ап. Майков, Тургенев. Особенный успех имел Петербургский Сборник , где впервые появились наделавшие шуму в литературе Бедные люди Достоевского. Рассказы Н., помещенные в первых из этих сборников (и главным образом в альманахе: Физиология Петербурга ), и ранее написанные им рассказы: Опытная женщина ( Отеч. Зап. , 1841 г.) и Необыкновенный завтрак ( Отеч. Зап. , 1843 г.) носили характер жанровый, нравоописательный, но и они уже в достаточной степени оттеняли одну из основных особенностей в литературном даровании H. — именно наклонность к реально-правдивому содержанию (то, что Белинский тогда называл одобрительно дельностью ), а также и к шутливому рассказу, проявившуюся особенно ярко в период зрелости таланта H., в комической стороне его стихотворчества.

Издательское дело у H. шло успешно, и в конце 1846 года он в компании с И. И. Панаевым приобрел у Плетнева Современник , который и начал затем издавать при участии Белинского. Преобразованный Современник явился в известной степени новостью со стороны изящной внешности, а по своему содержанию стал лучшим журналом того времени. В литературном кружке редакции собрались лучшие таланты того времени, дававшие журналу богатый и разнообразный материал: вначале, хотя и не долго, Белинский, затем Тургенев, Гончаров, Григорович, Дружинин, несколько позже гр. Л. Н. Толстой; из поэтов Фет, Полонский, Алексей Жемчужников, сам Некрасов; позже появились в нем труды В. Боткина, научные статьи Кавелина, Соловьева, Грановского, Афанасьева, Ф. Корша, Вл. Милютина, письма Анненкова и т. д. Вся литературная молодежь, группировавшаяся ранее вокруг Краевского, перешла теперь из Отечественных Записок в Современник и перенесла сюда центр тяжести всего литературного движения 40-х годов. Поднять на эту высоту и продолжать вести журнал, не роняя его, было не легко, так как для этого нужны были и уменье, и силы, и средства; издание же было начато H. на занятые деньги (долг, с которым Н. не скоро расквитался). Приобретя ранее некоторый опыт в издательском деле, Н. сумел выйти из больших затруднений благодаря вообще вынесенной из жизни практичности. Он старался привлекать лучших сотрудников и всеми способами удержать их в журнале, откровенно говорил им, когда был стеснен в деньгах, и сам увеличивал цифру гонорара, когда дела поправлялись. Годы с 1847 по 1855, за которыми установилось справедливое название периода реакции, были особенно тяжелы для Современника и его издателя: цензура своими запретами часто ставила журнал в безвыходное положение, и беллетристического материала, помещавшегося не только в специальном отделе журнала, но и в отделе смеси , буквально не хватало. Переписка H. с сотрудниками за это время показывает, какие муки переживал он, как редактор. Ваш Завтрак , — пишет Н. в 1850 г. Тургеневу, — игран и имел успех, но он не напечатан, ибо один из наших цензоров заупрямился: он не любит таких сюжетов, это его личный каприз... Тургенев! Я беден, беден! — прибавляет Н. — Ради Бога, вышлите мне скорей вашу работу . Это и было одним из главных побуждений к тому, что H. предпринял с H. Станицким (псевдоним А. Я. Головачевой-Панаевой) совместное сочинение бесконечно длинных романов Три страны света (1849 г.) и Мертвое озеро (1851 г.). Это были нравоописательные романы с разнообразнейшими приключениями, с запутанными историями, с эффектными сценами и развязками, написанные не без влияния Диккенса, Евгения Сю и Виктора Гюго. Первый из них не лишен и автобиографического интереса, так как в лице Каютина, интеллигентного пролетария, H., несомненно, вспоминает свою молодость (описание жизни К. в Петербурге); кроме того, по справедливому замечанию акад. Пыпина, это не была выдуманная фантастика французского романа, а попытка вдвинуть в рамку романа настоящую русскую действительность, в то время еще мало кому известную. Тогда же в Современнике напечатаны Н. два его жанровых рассказа Новоизобретенная привилегированная краска Дарлинга и К° (1850 г.) и Тонкий человек (1855 г.). Собственно критических статей в Современнике Н. не помещал, — за исключением нескольких мелких заметок, затем статьи о второстепенных русских поэтах и о Ф. И. Тютчеве, в 1850 г. (первый сборник его стихотворений был издан Н. при Современнике ). Журнальные заметки , печатавшиеся в Современнике 1856 г. и приписываемые Н., принадлежат почти исключительно Н. Г. Чернышевскому, и, как видно из оригиналов этих статей, лишь некоторые замечания и стихотворения вставлены в них самим Н.

source